Целью проведенного нами исследования является верификация теоретического содержания концепции цифровой экономики. В рамках поставленной цели решались следующие задачи: аргументация фрагментарности частных аналитических разработок и отсутствия их необходимого обобщения для всестороннего раскрытия сущности феномена цифровой экономики; характеристика современных тенденций, складывающихся на финансовых рынках, в сферах производства и занятости населения; раскрытие социально-экономической сущности виртуального пространства; прогноз основных контуров материального базиса будущего. В статье рассматриваются основные положения теории цифровой экономики, синтезирующие практический опыт ее становления в российском обществе. Обосновываются новое содержание товарно-денежных отношений, ведущая роль в нем нематериальных активов, объективный характер монополии электронных денег, утративших ряд своих специфических функций, и трансформации денежно-кредитных учреждений в многопрофильные финансовые концерны. Доказывается необходимость исключения физических лиц из сферы налогообложения и его сосредоточения на фискальном учете интеллектуальной, цифровой собственности и капитале, превращения бюджета в финансовый инструмент перераспределения валового общественного продукта в пользу неработающих граждан. Вводится понятие двухуровневой экономики, в которой постепенно ликвидируется паразитирующий на ее достижениях класс посредников. Исследуется новое содержание меновой и потребительной стоимости, а также труда, лишенного экономической подневольности, описывается процесс превращения капитала в самодовлеющий фактор производства. Доказывается, что большинство финансовых операций переводится в цифровой формат и приобретает ярко выраженный спекулятивный характер.

Статья посвящена анализу реализации декларируемого в последние годы тезиса о всеобщей цифровой трансформации экономики России и о реальной ситуации, связанной с осуществлением национальных программы и проекта «Цифровая экономика РФ» (URL: http://d-russia.ru/wp-content/uploads/2017/05/programmaCE.pdf). В качестве примера рассматриваются строительная отрасль и сельское хозяйство. Делается вывод о том, что полноценная цифровизация этих отраслей невозможна без изменения экономической стратегии страны. Нынешний строительный бум вызывает колоссальный приток мигрантов, не умеющих пользоваться цифровыми технологиями, делает проживание в крупных городах все более далеким от комфорта. А о цифровизации всего сельского хозяйства говорить не приходится. Возможна лишь реализация отдельных проектов в различных отраслях агропромышленного комплекса, позволяющих получить максимально быстрый эффект от внедрения.

Процессы индустриальных изменений различаются не только содержанием и механизмами реализации, но и набором ресурсов, необходимых для соответствующих преобразований экономики. Новая индустриализация как процесс количественных и качественных изменений в экономике опирается на комплекс ресурсов, обеспечивающих, с одной стороны, модернизацию традиционных отраслей, а с другой – ​формирование перспективных видов экономической деятельности и производств. Соблюдение баланса в использовании ресурсов ввиду их ограниченности для достижения целей модернизации и инновационного развития является одной из задач методологического характера и требует разработки соответствующих теоретических подходов и моделей. При этом вторая важнейшая задача фокусируется на подборе таких теорий и концепций, которые обеспечат решение проблем, связанных с идентификацией, оценкой и описанием параметрических характеристик и функций ресурсов в системе индустриального развития отечественной экономики. Для решения указанных задач в статье выделены особенности новой индустриализации, ее отличия от таких феноменов, как индустриализация, деиндустриализация и реиндустриализация. Обосновывается, что применение ресурсной концепции в качестве методологической основы новой индустриализации позволит, с одной стороны, составить типологию ресурсов новой индустриализации, а с другой – ​идентифицировать критерии стратегических и дополняющих ресурсов новой индустриализации. Автором предпринята попытка выявить функции стратегических, дополняющих ресурсов и возможностей, соответствующих задачам новой индустриализации экономики. В статье формулируется вывод о том, что модернизационные процессы обеспечиваются преимущественно массовыми ресурсами и дополняющими возможностями и компетенциями, тогда как процессы инновационно-технологического развития в рамках новой индустриализации экономики предполагают наличие стратегических, уникальных ресурсов и компетенций.

Одним из направлений, которое способно расширить инструментальную базу моделирования экономики, является комплекснозначная экономика – ​раздел экономико-математического моделирования, посвященный использованию моделей и методов теории функции комплексного переменного в экономике. В статье рассматривается возможность краткосрочного экономического прогнозирования с помощью моделей авторегрессий комплексных переменных. Приводится классификация возможных модификаций комплекснозначных авторегрессионных моделей. Показываются основные свойства каждого из классов этих моделей. Одна из разновидностей этих комплексно­значных моделей использует текущую и прошлые ошибки аппроксимации, а это значит, что она может быть сравнима с широко распространенной на практике моделью авторегрессии действительных переменных ARIMA(p, d, q). В статье осуществляется такое сравнение как на теоретическом уровне, так и на практическом примере.

В исследовании разработана теоретическая модель частичного равновесия экспортно ориентированного рынка для краткосрочного периода, а также намечены основные подходы к моделированию равновесия в условиях долгосрочного периода. Таким образом, рассматривается конкуренция производителей выделенной страны-экспортера и ее глобального конкурента на внешнем импорто зависимом рынке. В модели частичного равновесия впервые представлены совместно внутренний и внешний рынки продаж. Анализ теоретической модели позволил получить следующие результаты для краткосрочного периода: в состоянии, близком к равновесию, внешние поставки страны-экспортера положительно связаны с собственными объемами производства и отрицательно – ​с объемами производства глобального экспортера; цена внутреннего рынка страны-экспортера отрицательно связана с объемами собственного производства и объемами производства глобального экспортера. В работе проанализированы три сценария, позволяющие проверить адекватность модели частичного равновесия для разных условий ее применения. В первом сценарии рассматривается негативный шок предложения, связанный с падением объемов производства в глобальном экспортере. Во втором проанализированы последствия пандемии для глобального экспортера и страны-экспортера. Третий сценарий посвящен оценке влияния шока спроса на выделенную страну-экспортер. Сценарии подтвердили адекватность модели. Подход к моделированию экспортно ориентированного рынка для долгосрочного периода основывается на предположении о том, что цена экспортера со временем будет сближаться с ценой внутреннего рынка и в конечном счете будет отличаться от нее только на величину дополнительных издержек, связанных с экспортом единицы продукции. Установлено, что при сохранении экзогенных условий для положительной долгосрочной экспортной динамики цена внутреннего рынка страны-экспортера будет снижаться в случае увеличения приростных значений экспорта и объемов производства глобального экспортера. Рассмотрены последствия позитивной динамики экспорта для внутреннего спроса страны-экспортера. Установленные взаимосвязи между экспортом и продажами на внутреннем рынке экспортера получили эмпирическое подтверждение на примере российского рынка подсолнечного масла.

Статья посвящена связи экономического роста России с динамикой средней заработной платы. Проведен совместный анализ заработной платы, ВВП, зарплатоотдачи и производительности труда в Российской Федерации за период 2000–2019 гг. Определены вид и параметры уравнений регрессии, связывающих эти показатели. Проведенный анализ позволяет сделать вывод о целесообразности повышения реальной заработной платы, несмотря на сопутствующий ему медленный рост трудоотдачи и снижение зарплатоотдачи. Основным аргументом в пользу этого утверждения является мультипликативный эффект, возникающий при увеличении средней заработной платы в экономике. В работе показано, что в результате повышения заработной платы, кроме обычно учитываемого непосредственного мультипликативного эффекта, определяемого ростом располагаемых доходов населения, возникает дополнительно индуцированный мультипликативный эффект. Индуцированный эффект объясняется доказанным на российской статистике увеличением экономической активности населения по мере роста зарплаты, что обусловливает рост численности занятых, а значит, фонда заработной платы и, соответственно, личного располагаемого дохода. Таким образом, увеличивая заработную плату, удается также улучшить материальное положение занятого населения, привлечь в экономику дополнительные трудовые ресурсы и добиться роста ВВП. В статье приведены расчеты, позволяющие оценить вклад непосредственного и индуцированного мультипликативного эффекта в ВВП России за период 2000–2017 гг. На основании этих расчетов можно утверждать, что в Российской Федерации в начале ХХI в. валовой внутренний продукт благодаря мультипликативному эффекту изменений средней заработной платы в первый же год после такого изменения возрастал или сокращался в отдельные годы на 6–7%. Хотя индуцированный мультипликативный эффект, как оказалось, относительно невелик, пренебрегать им нет оснований. При нынешних весьма невысоких темпах прироста ВВП приходится учитывать каждую десятую процента такого прироста, и расчеты показали, что индуцированный эффект, рассчитанный для первого года после изменения заработной платы, в рассматриваемом периоде достигал 0,6% ВВП. Расчеты показали также, что по причине роста трудовой активности, связанного с увеличением средней заработной платы, численность занятых на «белом» рынке труда России в отдельные годы возрастала примерно на 1%.

В статье рассматриваются вопросы формирования и использования индекса деловой активности для анализа, прогнозирования и регулирования развития российской экономики. Анализируются возможности формирования Индекса деловой активности Института экономики РАН по базовым сферам экономики (Индекс ИЭ РАН) и обосновываются его преимущества по сравнению с Индексом выпуска товаров и услуг по базовым видам экономической деятельности Росстата (Индекс Росстата). Проведен анализ динамики Индекса ИЭ РАН и Индекса Росстата после социально-экономического кризиса 2014–2015 г. до II полугодия 2021 г., включая период пандемии коронавируса. Приводится перечень макроэкономических показателей, характеризующих уровень деловой активности сфер национального хозяйства, входящих в состав Индекса ИЭ РАН. Анализ и сопоставление динамики индексов ИЭ РАН и Росстата показали, что основные преимущества Индекса ИЭ РАН состоят в более точном определении сроков наступления и преодоления кризисных процессов, а также глубины их воздействия на социально-экономическое развитие. Особое внимание уделено анализу и сопоставлению динамики деловой активности в посткризисный и пандемийный периоды. Установлено, что максимальное падение деловой активности, вызванное в значительной мере ограничительными мерами в связи с пандемией коронавируса, наблюдалось в 2020 г. Отмечается, что максимальный рост деловой активности за рассматриваемый период пришелся на I полугодие 2021 г. Этот рост подтверждается динамикой индексов деловой активности по методике как ИЭ РАН, так и Росстата. В работе сделан вывод, что Индекс ИЭ РАН дает более точную интегральную оценку макроэкономической динамики деловой активности; предлагается широко использовать его в государственном учете и управлении, прогнозировании и стратегическом планировании.

В последние годы происходит трансформация в аналитических системах поддержки принятия управленческих решений на постоянно доступных открытых данных в сторону от официальных периодических отчетов. В связи с этим меняется система контроля и надзора за объектами управления со стороны государственных контрольных органов, включаются новые источники информации, внедряется мониторинг внешней среды, медийного пространства. Автор предлагает подход к формированию обобщенного ключевого показателя экспресс-оценки объекта управления (на примере промышленного предприятия) на основе открытых данных из сети Интернет. Цель исследования – ​разработка универсального комплексного индикатора для экспресс-оценки соответствия состояния экономического объекта управления заявленным требованиям со стороны регуляторов или соответствующих служб на основе структурированных и неструктурированных данных из сети Интернет. Научная новизна исследования заключается в предложении концепции построении универсального комплексного индикатора (UCI) на основе логической функции, использующей расширенный набор аргументов, включающий как непрерывные, так и дискретные переменные. Преобразование в значения индикатора предлагается при помощи логических правил, задаваемых с учетом требований к объекту управления со стороны регулирующих органов. Основные результаты работы: разработана концепция построения универсального комплексного индикатора, позволяющего получить экспресс-оценку состояния объекта управления, проведена апробация алгоритма для оценки потребности и целесообразности для государственных органов власти в финансовой помощи промышленным предприятиям г. Москвы. Подход этого исследования применим для текущего мониторинга ситуации без запаздывания из-за официальной отчетности на тактическом уровне управления.

В статье изложена позиция автора, относящаяся к такому важному экономическому понятию, как нефтяная рента. Определена и рассматривается нефтяная рента страны, оцениваемая в мировом экономическом пространстве. Представлена математическая модель, позволяющая рассчитывать такую ренту, используя доступную статистическую информацию. Описан способ получения исходных данных, и приведены результаты конкретных прикладных расчетов. Утвердившаяся в экономической науке трактовка нефтяной ренты как сверхдохода нефтяных компаний затрагивает, по мнению автора, лишь часть той экономической выгоды, которую получает страна, разрабатывая имеющиеся у нее нефтяные месторождения. Если рассматривать такие месторождения как природный дар, то оценить полный размер этого дара можно, по мнению автора, только в результате сопоставления реальной ситуации с виртуальной, в которой таких месторождений нет либо они есть, но не эксплуатируются. Результат такого сопоставления как раз и рассматривается в статье как нефтяная рента страны, оцениваемая в мировом экономическом пространстве. В качестве иллюстрации приведены результаты расчетов нефтяной ренты Российской Федерации для 2011, 2013, 2015 и 2018 гг. Дается краткий анализ полученных результатов и их зависимости от внешних экономических обстоятельств. В целях сопоставления приводится расчет нефтяной ренты Саудовской Аравии для 2018 г.

В статье обсуждаются неоднозначные результаты реформирования российской электроэнергетики. Некоторые намеченные цели реформы достигнуты, в то время как других пока еще достичь не удалось, и реформирование должно быть продолжено. Хотя после заключительного этапа реформы прошло уже более 13 лет, в литературе нет согласия по многим ключевым вопросам, характеризующим реформу: объяснения причин и факторов, повлиявших на решение реформировать российскую электроэнергетику, целей реформы, вида модели реформы, обоснованности ее адаптации к реальным российским условиям и институтам, сложившимся к началу реформирования, итогам реформы и их ценности для общества. Установлено, что противоречивость результатов реформы вызвана как объективными, так и субъективными факторами. Наряду с очевидными успехами (например, разгосударствление отрасли) и очевидными неудачами (в их числе провал в создании розничных рынков электроэнергии) многие результаты (ликвидация вертикальной интеграции, уровень конкуренции на оптовых рынках электроэнергии и др.) ненаблюдаемы и не получили ясной и однозначной оценки их полезности для общества. Потребовались исследования с использованием современной экономической теории и экономико-математического моделирования. У крупных компаний, генерирующих электроэнергию, не обнаружена статистически значимая экономия от масштаба производства электроэнергии. Таким образом, использование конкуренции как механизма координации интересов общества, производителей и потребителей электроэнергии и создание оптового рынка электроэнергии научно обоснованы. Объединение мелких производителей для их выведения на оптовый рынок электроэнергии должно сопровождаться экономическим анализом функции издержек объединенной компании. Показано, что в краткосрочной перспективе созданный в первой и второй ценовых зонах оптовый рынок электроэнергии близок конкурентному, но в долгосрочной перспективе существует угроза: этот рынок может стать неконкурентным.

В статье показано, что в СССР развитие ассоциированного социального творчества (в том числе такого феномена, как «энтузиазм»), базировавшегося на общественной собственности, было, вопреки мнениям большинства экономистов, одним из важных источников развития этой экономической системы. В то же время за формой общественной собственности в СССР скрывалось и противоположное содержание – ​отчуждение трудящихся от функций распоряжения и присвоения общественного богатства вследствие бюрократизации государственной собственности, что было главным тормозом развития экономики, в которой именно эти отношения собственности господствовали. Анализ этого противоречия показывает, что общественная собственность наиболее полно реализует свой потенциал либо как государственная (в таких экстремальных условиях, как войны, глобальные катастрофы и т.п.), либо в той мере, в какой базируется на ассоциированном социальном творчестве. Особенно велик потенциал общественного распоряжения и присвоения на основе социального творчества в сфере производства общественных благ (образование, здравоохранение, искусство), где общественная собственность на результаты творческого труда может иметь форму «собственности каждого на все», что позволяет снять ограничения интеллектуальной частной собственности.

Планирование получило широкое распространение в странах с различными социально-экономическими системами. При этом оценки результатов использования плановых методов, как и сами эти плановые методы, отмечают существенные различия. Они зависят как от особенностей социально-экономических систем, в которых применялось планирование, так и от задач, которое оно решало. Для исследования этих зависимостей полезно обратиться к опыту планирования в СССР, который демонстрирует разные варианты использования плановых методов. В годы новой экономической политики планирование функционировало в условиях широкого развития рыночных и капиталистических отношений. Поэтому методы планирования были адаптированы к условиям рынка. Само планирование было преимущественно индикативным, а достижение плановых результатов строилось путем воздействия на экономические интересы экономических субъектов. Поэтому можно обнаружить значительное сходство в модели советского планирования в годы новой экономической политики и тех плановых методов, которые применялись в послевоенный период в Европе, Японии, а затем и в новых индустриальных странах. Модель директивного планирования, получившая развитие в СССР в 1930-е гг., обеспечивала определенные преимущества в развитии экономики (мобилизация и концентрация значительных масс ресурсов для глубоких структурных сдвигов в экономике, осуществление крупных научно-технических и социальных проектов), но была также обременена серьезными противоречиями. Советская модель директивного планирования не имела эффективных институтов, выражавших экономические интересы предприятий и их коллективов, не создавала стимулов для технического перевооружения действовавших предприятий и привела в конечном итоге к преобладанию интересов верхушки государственных ведомств. Для предотвращения развития подобных противоречий, однобокого отражения интересов узких социальных групп плановая система должна строиться на демократических основаниях.

В статье показано, что в настоящее время процессы тотальной маркетизации распространились и на сферу художественной культуры, в которой все больше ценность человека-творца и результатов его деятельности оценивается в координатах рынка и капитала. Это становится одним из факторов продолжающейся уже десятилетия стагнации экономики, в частности российской. Между тем имеющийся опыт модернизации в СССР показывает, что существует мощная обратная связь, когда культура и, в частности, искусство становятся важным фактором и смысловым вектором социально-экономической и технологической модернизации. Средством для этого могут выступать и выступали исторически долгосрочные стратегические программы развития, связывающие воедино технологические, научные, экономические, образовательные и культурные трансформации, массовый трудовой энтузиазм, включение работников в социальное творчество и другие отношения и институты, превращающие человека из пассивного объекта (наемный работник, потребитель) в активного субъекта-творца. Противоречивые примеры формирования таких отношений дает история СССР (план ГОЭЛРО и др.).

В статье исследуется опыт СССР в области решения проблемы соотношения социальной справедливости и экономической эффективности. Обозначены характеристики тех сторон советского опыта в сфере реализации принципов социальной справедливости в трудовой сфере и в сфере распределения, которые обладают потенциалом для применения в условиях современного капитализма для ответов на текущие вызовы. Отмечается, что социальная справедливость не сводится к неравенству доходов и распределению богатства, а рассматривается в связи с человеческим фактором развития экономики. В расширенном понимании социальная справедливость включает меру доступа к таким базовым ресурсам, как труд, жилье, образование, здравоохранение и другие сферы развития человека. Опыт СССР характеризуется тем, что, с одной стороны, общедоступность и гарантированность этих базовых ресурсов (общественных благ) создавала основания для стимулирования развития человеческого потенциала. С другой стороны, нарушение этих декларировавшихся принципов на практике (из-за развития бюрократических привилегий и льгот, теневой экономики и т.д.) вызывало серьезные негативные стимулы, которые стали одним из элементов в системе причин ухода реального социализма с исторической сцены. В статье отмечается, что советская система формирования доходов на основе принципов распределения по труду представляла собой сочетание планово-нормативных и рыночно-капиталистических начал, призванных создавать эгоистические экономические стимулы. До той степени, насколько эта система реализовывалась, удавалось стимулировать производительность труда и трудовую (но не рыночную) инициативу. Но проявления, а на поздних этапах развития СССР – ​в ряде случаев и преобладание в системе бюрократически-волюнтаристских оснований создавало скорее негативные стимулы. Отношения отчуждения в сфере присвоения и распоряжения общественной собственностью подрывали социалистические стимулы к труду и социальному новаторству. Вывод автора статьи состоит в том, что использование ряда достижений советской системы в области реализации принципов социальной справедливости возможно и эффективно для решения задачи обеспечения устойчивого развития в XXI веке. В частности, сохраняют свое значение такие практики, которые получили развитие в советской системе, как обеспечение общедоступных и бесплатных для пользователей базовых благ, использование форм организации труда, основанных на соединении конкуренции, солидарности и самоуправления, и др.

Статья посвящена основным подходам советских экономистов к вопросу внедрения достижений НТП в производство в связи с опытом экономического развития СССР. Среди исследовательских положений выделяется общехозяйственное планирование в качестве ключевого инструмента сбалансированного распространения элементов НТР в интересах всего населения. Практика показала обоснованность отмеченных исследователями преимуществ социализма в ряде направлений. Однако имели место и значительные диспропорции экономического развития, недостаточно проработанные теоретически. Успехи концентрировались в основном в стратегически важных отраслях, в то время как производство товаров широкого потребления сталкивалось с системными трудностями. В конечном счете эти дисбалансы стали нарастать, а интенсивная составляющая экономического роста – снижаться. Данная тенденция обосновывается системой мотиваций на разных управленческих уровнях, среди работников. Общественный энтузиазм и нематериальные мотивы имели существенное, но ограниченное воздействие, в то время как экономических стимулов оказывалось недостаточно. Тем не менее, несмотря на господство в настоящее время экономической системы, принципиально иной, отличной от советской модели, возникают предпосылки нарастания актуальности обращения к советским теориям и практикам в области экономического развития на основе передовых технологий. Это связано с существенной степенью схожести содержания технологий, относимых к четвертой промышленной революции, сравнительно с послевоенным этапом НТР. Новый характер технологий предполагает большие расчетные возможности при планировании, перспективы широкой автоматизации производства вместе с необходимостью сформировать новые, неэкономические мотивы труда работников. Схожие проблемы достаточно широко прорабатывались в советской академической литературе.

В статье анализируются противоречия развития сферы производства общественных благ в СССР. Показано, что такие сферы, как наука, образование, здравоохранение, художественная культура и др., в этой экономической системе развивались на основе принципов общедоступности, эгалитарности, гарантий занятости и дохода для креативных работников и т.п. Это положение стало одним из оснований формирования творческого потенциала у широкого круга граждан, активизации творческой деятельности, высоких результатов в развитии человеческого потенциала, технологий, культуры. Однако в этих сферах, как и в экономике в целом, этот прогресс тормозился многочисленными деформациями прогрессивных тенденций (бюрократизм, теневые коммерческие отношения и др.). Критическое использование опыта СССР показывает, что развитие сфер с доминированием творческого по содержанию труда как пространств создания и распространения общественных благ может давать высокие экономические, социальные и гуманитарные результаты при условии их демократической организации.